Трудный и противоречивый путь прошла российская деревня в послевоенные годы. Для российского крестьянства это было время сложных социально-экономических и демографических изменений, крушения многих идеологических мифов и время надежд.
В тяжелейших условиях преодоления послевоенной разрухи производство сельскохозяйственной продукции к началу 50-х годов почти достигло довоенного уровня[1]. Экономическая ситуация в колхозах продолжала оставаться тяжелой. Причинами острого кризиса в аграрном секторе экономики были не только последствия Великой Отечественной войны, засуха 1946 г. и голод в ряде районов страны. В конце 40-х — начале 50-х годов наметился глубокий кризис всей колхозно-совхозной системы. Он был генетически связан с общим кризисом сталинской модели социализма в послевоенное время. Сложившиеся еще в 30-е годы неравноправные экономические взаимоотношения между государством и колхозами, социальное и правовое ущемление крестьян дополнились более сильным диктатом и налоговым прессом. Колхозная деревня опять стала основным источником поступления средств и трудовых ресурсов для восстанавливающейся промышленности. Из деревни выкачивались не только денежные средства, но и сельскохозяйственная продукция. В одном из писем в Совет по делам колхозов из Чернушинского района Молотовской области (декабрь 1948 г.) сообщалось, что колхозы района находятся в тяжелом положении: «Выполнив поставки, уплатив в МТС, остались почти без хлеба многие селения. Питание картофельное, иногда с молоком. В деревне Копытовой хлеб пекут так: сотрут ведро картофеля, положат горсть муки для склеивания... Что касается молока, то очень много коров сдано на мясозаготовки... Скот идет под нож для уплаты, но уничтожение коров дело бедственное, так как молоко заменяет хлеб, в нем есть белок.
...Совершенно необходимо установить минимум количества хлеба, которое необходимо оставлять неприкосновенным, хотя бы 300 г муки на человека»[2].
На основе неэквивалентного обмена государства с колхозами из 298 млрд руб. национального дохода, произведенного в аграрном секторе за 1946— 1953 гг., 105 млрд были направлены в другие отрасли экономики.
В начале 50-х годов закончился восстановительный период. Необходимо было перейти от экстенсивных форм ведения хозяйства к интенсификации всего сельскохозяйственного производства, от преобладания ручного труда к индустриальным методам его ведения. Для этого нужно было отказаться от административно-бюрократических методов руководства колхозами, решительно менять финансовую и налоговую политику по отношению к деревне. Жизнь требовала изменить и социально-правовой статус крестьянина-колхозника. Крестьяне по-прежнему были жестко прикреплены к колхозам при помощи паспортной системы. На крестьян не распространялись государственное пенсионное обеспечение, выплаты и льготы, которыми пользовались другие группы населения.
Во многих колхозах после войны труд крестьян оплачивался чисто символически. Многие колхозники в общественном хозяйстве работали мало, живя на доходы от приусадебного участка. Поэтому еще до войны (май 1939 г.) был введен обязательный минимум выработки трудодней для трудоспособных работников. С 1942 г. действовал введенный на период войны повышенный обязательный минимум трудодней: он распространялся даже на нетрудоспособных и подростков. В случае невыполнения колхозника могли лишить приусадебного участка или привлечь к уголовной ответственности[3].
На основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» за период с июня 1948 по 20 марта 1953 г. на спецпоселение было выслано 33 266 колхозников, в том числе инвалиды, престарелые и подростки. Так, в Широко-Карамышском районе Саратовской области к выселению был намечен колхозник Захаров — инвалид Великой Отечественной войны, колхозница Витужникова, муж которой погиб на фронте, а сын служил в Военно-Воздушных силах Советской Армии и т.д.[4]
Крайне низкая оплата труда в колхозах вынуждала крестьянина развивать свое личное хозяйство, которое после войны и в 50-е годы являлось для него основным источником доходов. Значительная часть продукции личных хозяйств сдавалась государству в обязательном порядке по очень низким ценам. В 1946 г. отменили военный налог, но оставался сельскохозяйственный налог, который в 1948 и 1951 гг. был значительно увеличен. В проекте докладной записки Наркомфина СССР Г.М. Маленкову (март 1953 г.) сообщалось, что размер сельхозналога за доход от личного подсобного хозяйства увеличился в 5 раз по сравнению с 1939 г., в 1952 г. - еще на 15,6% [5].
Сталинская система экономических отношений государства с колхозами, полное бесправие крестьян-колхозников тормозили развитие сельского хозяйства, приводили к дальнейшему раскрестьяниванию и деградации деревни. Особенно остро это ощущалось в Нечерноземье, где было много экономически слабых колхозов с низкой оплатой труда и не решались многие социальные проблемы села. Массовый стихийный отток колхозного населения здесь проходил наиболее интенсивно.
Реальная программа преодоления кризисной ситуации в сельском хозяйстве была выработана на сентябрьском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС. На нем впервые открыто признавалось тяжелое положение в сельском хозяйстве и намечались конкретные меры по повышению сельскохозяйственного производства в колхозах: значительно увеличивались закупочные цены на колхозную продукцию, с колхозов списывалась задолженность, часть продукции разрешалось продавать по повышенным ценам. Пошли навстречу и в развитии подсобных хозяйств колхозников: был значительно снижен размер сельскохозяйственного налога, уменьшены нормы обязательных поставок их продукции государству, списаны недоимки за прошедшие годы[6].
После 1953 г. партийно-государственное руководство во главе с Н.С. Хрущевым проводило множество различных административно-бюрократических реорганизаций в сельском хозяйстве и во взаимоотношениях государства с колхозами. Все эти меры были направлены на преодоление неэффективности колхозной системы, но они не затрагивали ее сути.
Ежегодно принимались широковещательные программы, которые не всегда подкреплялись финансовыми ресурсами, организационными мероприятиями, проводились поспешно и необдуманно. Решение зерновой проблемы за счет освоения целинных земель в короткие сроки, хотя и дало положительный эффект (только в 1954— 1958 гг. было получено 113,2 млн т зерна), обернулось запустением «старопахотных» областей Нечерноземья[7]. Программа по подъему общественного животноводства не была выполнена из-за слабой кормовой базы. Попытка перехода от экстенсивных методов ведения хозяйства к индустриализации всего сельскохозяйственного производства через концентрацию и централизацию в укрупненных колхозах привела к отчуждению крестьянина от земли и способствовала миграции из так называемых неперспективных деревень.
Политика совхозизации колхозов, активно проводившаяся во второй половине 50-х годов, была направлена на сближение двух форм собственности на селе, но привела к разрушению традиционного уклада жизни колхозника и превратила его в наемного сельскохозяйственного рабочего.
Крупнейшей реформой колхозного строя явилась реорганизация МТС в марте 1958 г. Ее провели за один год, она существенно изменила порядок технического обслуживания колхозов. Колхоз теперь стал хозяином техники и мог использовать ее более эффективно. Однако государство сохранило за собой материально-техническое снабжение колхозов и заказ на колхозную продукцию, что усилило неэквивалентность обмена между ними.
Еще более противоречивой оказалась экономическая политика по отношению к приусадебному хозяйству колхозников. С одной стороны, в 1953 г. ограничили, а затем с 1 января 1958 г. полностью отменили обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов и уменьшили сельхозналог с приусадебного участка колхозников. С другой стороны, в конце 50-х — начале 60-х годов стала проводиться в жизнь линия на «отмирание личного подсобного хозяйства». Ущемление личного подсобного хозяйства привело к тому, что в начале 60-х годов была уничтожена значительная часть скота у колхозников. По мнению М.А. Безнина, эта политика завершила процесс раскрестьянивания и превратила хозяйство колхозного двора в личное подсобное хозяйство, а колхозника-крестьянина — в рабочего с огородом[8].
В 50-е годы предпринимались некоторые попытки для укрепления экономики колхозов и улучшения положения крестьян (снижение налогов, повышение закупочных цен на сельхозпродукцию, стимулирование материальной заинтересованности колхозников и т.д.). Однако аграрная политика отличалась отсутствием стабильности, комплексности и последовательности. Так и не удалось полностью отрешиться от командно-административных методов руководства колхозами. Все это в целом привело к снижению темпов роста сельскохозяйственного производства в стране, миграции колхозного населения в города и дальнейшему раскрестьяниванию деревни.
Процесс ухода сельского и колхозного населения из деревни начался еще в довоенный период, в ходе индустриализации и насильственной коллективизации. Значительный демографический урон деревне нанесла Великая Отечественная война: миллионы крестьян не вернулись с полей сражений. В конце 1945 г. колхозное население РСФСР составило 36,5 млн человек против 44,8 млн в 1940, т.е. уменьшилось на 18,6%. Особенно заметно сократилась наиболее социально активная часть населения— трудоспособные колхозники (мужчины и женщины) — на треть. В ряде областей Нечерноземья сокращение этой группы колхозников было значительным: в Ленинградской области— на 66%, в Смоленской— на 61, в Рязанской — на 43% [9]. На эту группу пришлись основные потери, связанные с мобилизацией в армию, гибелью на фронте и в плену, а также в связи с эвакуацией и переходом на работу в промышленность.
Для первых послевоенных лет характерна миграционная мобильность всего населения, в том числе и крестьянства. В результате демобилизации, в основном завершившейся в 1948 г., к мирному труду вернулось около 5 млн человек, многие из них— в колхозы[10]. Крестьянское население росло и за счет возвращения по репатриации. С 1944 по 1952 г. вернулось 4,3 млн человек, в том числе более 1 млн крестьян. Многие из них прошли так называемую фильтрационную проверку в спецлагерях НКВД. Это значит, что насильно угнанные фашистскими оккупантами люди по возвращении их на родину вместо помощи подвергались наказанию со стороны государства. К январю 1947 г. около 200 тыс. человек было переведено на спецпоселение, другие направлены на работу в промышленность или отправлены к месту жительства[11]. В основном же численность колхозников в то время росла за счет вступления в члены артелей колхозной молодежи, достигшей 16-летнего возраста. С 1945 по 1952 г. все категории вступивших в колхозы РСФСР составили 15,7 млн человек[12].
Ежегодный прирост численности колхозников во всех регионах за счет передвижения населения после войны происходил до 1948 г.; в последующие годы их численность начинает заметно убывать из-за стихийной миграции и государственного изъятия рабочей силы в промышленность и на различные стройки.
Для восстановления разрушенной войной промышленности требовалась дешевая рабочая сила. Эта проблема решалась чисто административным путем. По решению правительства от 21 мая 1947 г. «О порядке проведения организованного набора рабочих» возобновилась действовавшая до войны разверсточная система направления рабочей силы за счет сельского населения. Хозяйственные органы заключали с желающими колхозниками временные трудовые договоры и направляли их на работу в индустриальные центры Нечерноземья, на новостройки Сибири и Дальнего Востока. Для колхозников оргнабор был единственной легализованной возможностью уйти из колхоза в город, получить там прописку и улучшить свое социальное и материальное положение. Из колхозов РСФСР в 1951 — 1957 гг. по оргнабору выбыло 739 тыс. человек. Особенно много выбыло колхозников из областей с преобладанием крестьянского населения и низкой оплатой трудодня[13].
Кроме этого, крестьянство в обязательном порядке привлекалось на тяжелые и малооплачиваемые сезонные работы — на лесозаготовки и торфодобычу. Эта чрезвычайная трудовая повинность была возложена на него еще в военное время и продолжала действовать в 50-е годы. Охотнее всего туда шли молодежь и трудоспособные мужчины из экономических слабых колхозов Нечерноземья. Всего по стране с 1951 по 1958 г. на сезонные работы было направлено более 1,5 млн колхозников, и часть их не возвратилась в колхозы[14].
Потенциальными мигрантами были колхозники, проживающие на территории колхоза и являющиеся его членами, но работающие в ближайших городах или на государственных предприятиях и учреждениях в сельской местности. Численность и удельный вес их зависели от близости городских поселений, развития транспортных сообщений и экономического состояния колхозов. Больше всего их было в центре Нечерноземья с его развитой сетью больших и малых городов. В РСФСР в 1945 г. доля этой группы колхозников составляла 6,0% от общего числа трудоспособных, в 1950 г. — 8,1, в 1958 г.— 6,4%. В промышленных областях с высокоразвитой инфраструктурой, где традиционно и раньше было много крестьян-«отходников», доля таких колхозников и в 1958 г. была значительной: в Московской области — 39,2%, во Владимирской — 28, в Тульской — 17% [15].
Из-за высоких норм выработки часть трудоспособных колхозников, многодетных матерей, престарелых и подростков не вырабатывала обязательного минимума трудодней. Другие крестьяне, являясь членами колхоза, особенно женщины, работали в личном хозяйстве или вне колхозного производства. Такие крестьяне подлежали исключению из членов артели. Всего за 1945—1958 гг. по этой причине из колхозов Нечерноземья было исключено 394,2 тыс. человек. В первое послевоенное пятилетие удельный вес выбывших по этой причине колхозников составлял от 0,3 до 0,5% по отношению к трудоспособным. В последующее время, когда после 1953 г. был снижен обязательный минимум трудодней и выросла оплата труда в колхозах, исключалось всего от 0,1 до 0,3% колхозников[16].
Численность колхозного населения, особенно центра России, уменьшалась и за счет организованного переселения колхозников в малообжитые районы страны. Это также влияло на общую численность крестьян: часть их уходила в города.
Одной из особенностей сокращения численности крестьянства в 50-е годы была политика преобразования части колхозов в совхозы. Этот процесс начался в 1954 г. и продолжался в последующие годы. Официально это мотивировалось необходимостью избавиться от отсталых колхозов; на самом деле это была целенаправленная политика огосударствления колхозно-кооперативной собственности, т.е. фактически ее экспроприация. Для колхозников переход в совхозы означал изменение социально-правового статуса: им выдавали паспорта, назначали пенсии, да и оплата труда была выше, чем в колхозах; поэтому крестьяне слабых в экономическом отношении колхозов охотно шли на это. В РСФСР только за 1957— 1958 гг. в результате преобразования колхозов в совхозы 1,2 млн крестьян стали совхозными рабочими[17].
Довольно значительной была и самовольная миграция из деревни. За 1945— 1958 гг. в РСФСР без разрешения правлений колхозов выбыло 1 млн 688 тыс. крестьян, из них 443 тыс. из колхозов Нечерноземья[18]. В первое послевоенное пятилетие наибольший отток крестьян отмечался в областях Северо-Запада, а также в некоторых областях центра Нечерноземья, где колхозы еще не оправились от послевоенной разрухи. Многие колхозы не производили оплату трудодней, а выплаты налогов и обязательные поставки продуктов государству составляли значительную часть доходов личного хозяйства крестьян. Только с середины 50-х годов стихийный отток стал уменьшаться.
Помимо естественного процесса пополнения колхозов, деревня в 50-е годы пополнилась мобилизованными из городов — «тридцатитысячниками» (председатели колхозов) и специалистами сельского хозяйства (агрономы, зоотехники, механизаторы). Только в центре Нечерноземья с 1953 по 1958 г. было принято 267,2 тыс. новых колхозников, в том числе 30 тыс. специалистов и механизаторов[19]. Возвращались в деревню и ранее выбывшие колхозники. Произошло это в результате налогового облегчения, повышения оплаты труда, в том числе гарантированной.
Всего с 1953 по 1958 г. в центре Нечерноземья вернулось и вступило в колхозы около 1,5 млн человек. К концу 50-х годов обратный поток в деревню уменьшился, что видно из следующих данных в (тыс.)[20]:
| 1953 г. | 1954 г. | 1955 г. | 1956 г. | 1957 г. | 1958 г. |
| 280,6 | 281,6 | 259,6 | 254,8 | 221,7 | 232,8 |
Правда, пополнение колхозов новыми членами и возвращение в деревню бывших колхозников не могли перекрыть все более возраставший отток из села в город. За послевоенные годы (1945—1959) этот отток все увеличивался, хотя наблюдались, как уже говорилось, и своеобразные волнообразные колебания миграции «село — город».
Так, в 1955— 1957 гг. миграция из деревни была меньше, а в конце 50-х — начале 60-х годов больше в связи с ликвидацией так называемых неперспективных деревень, изъятием скота у колхозников для пополнения общественного стада.
Сокращение общей численности крестьянского населения, переселение из малых сел в крупные населенные пункты повлекли за собой сокращение численности крестьянских дворов. В РСФСР за 1945— 1958 гг. количество дворов уменьшилось на 2 млн 60 тыс., или на 19,8%, в том числе в районах Севера— на 30%, в центре Нечерноземья— на 24,4%[21].
Под влиянием природно-географических, социальных и экономических факторов в Нечерноземье исторически сложился и своеобразный характер расселения. В основном преобладали мелкие и средние, сильно рассредоточенные по территории сельские поселения: до 100 жителей — 23% поселений, от 101 до 500 человек— 45% поселений. Крупных поселений, где проживало более 2 тыс. человек, было мало — всего 7% от общего количества сельских населенных пунктов[22]. Подобная поселенческая структура затрудняла создание социокультурной инфраструктуры и способствовала оттоку населения в города, а переселение крестьян из мелких деревень в крупные поселки ускорило отрыв крестьянина от земли и дальнейшее раскрестьянивание деревни.
В результате воздействия различных факторов с 1945 по 1958 г. произошло сокращение крестьянского населения в Российской Федерации на 23,5%, в том числе в Нечерноземье на 30 % [23].
Вместе с абсолютным сокращением численности крестьянства уменьшался и его удельный вес в общей социальной структуре населения. В 1939 г. колхозное крестьянство составляло 47,2% от всего населения республики, в 1959 г. — уже31,4%[24].
В рассматриваемый период произошли значительные изменения в половозрастной структуре и в соотношении трудоспособного и нетрудоспособного населения колхозов. Численность детей и подростков (12—15 лет) заметно уменьшилась по всем регионам РСФСР, и особенно в центре Нечерноземья. Это было связано с демографическими последствиями войны, миграцией молодых семей, а также выездом подростков на учебу в школы ФЗО, ремесленные училища, техникумы и вузы. Снижение численности и удельного веса этой наиболее перспективной группы колхозного населения ухудшило демографическую структуру крестьянства, его собственное воспроизводство и обеспеченность трудовыми ресурсами в последующие годы.
Самыми серьезными последствиями миграции из деревни было увеличение доли пожилых колхозников. В колхозах Нечерноземья эта группа населения в 1951 г. составляла 15 — 19%, в 1953 г. — уже 20 — 24,7%. Что же касается лиц трудоспособных возрастов, то в первое послевоенное пятилетие их общая численность выросла на 15,5% по сравнению с 1945 г. В 50-е годы численность этой группы колхозников изменялась в зависимости от интенсивности миграционных процессов в деревне. В 1959 г. в РСФСР общее количество колхозников трудоспособного возраста было меньше, чем в 1945 г., на 7,3%[25].
В соотношении полов среди трудоспособных колхозников к концу 50-х годов также произошли заметные сдвиги — доля мужчин увеличивалась, а женщин уменьшилась, хотя удельный вес женского населения был все же больше, чем мужского[26].
Эти демографические изменения отрицательно сказались на состоянии трудовых ресурсов колхозов. В 1958 г. структура работающих в колхозном производстве выглядела следующим образом: мужчины составляли 25,5%, женщины -
— 43,5, нетрудоспособные и престарелые — 20,5, подростки — 5, колхозники, проживающие на территории колхоза, но работающие вне его производства, — 5,5%[27].
Об изменениях численности крестьянства Нечерноземья и трудовых ресурсов колхозов дает представление приводимая ниже таблица.
Нельзя не отметить, что темпы сокращения трудовых ресурсов к концу 50-х годов и особенно в районах Нечерноземья, стали опережать рост механизации многих сельскохозяйственных работ, во многих хозяйствах была велика доля ручного труда, не хватало рабочей силы. Низкая в большинстве колхозов оплата труда, неустроенность сельского быта и социальная незащищенность крестьянства способствовали усиленной миграции, которая приняла в последующие годы угрожающие размеры и привела к запустению и фактическому исчезновению многих деревень.
Война нанесла огромный материальный ущерб колхозам и колхозникам. В бывших оккупированных областях многие деревни были сожжены, люди ютились в землянках или сараях. Не хватало самого необходимого: хлеба, одежды и обуви.
К концу войны резко снизилось производство сельскохозяйственной продукции. Государство забирало у колхозов почти все, лишая их возможности оплачивать труд колхозников[28]. Если до войны колхозы СССР распределяли по трудодням примерно 20% валового сбора зерна и более 40% денег, то в 1945 г. было распределено только 13,8% зерна и 28,5% денег, весомость трудодня стала в два с лишним раза меньше довоенного[29].
Тяжелая экономическая ситуация в деревне дополнилась засухой 1946 г. Голод и недоедание переживала деревня многих областей. Горожане по продовольственным карточкам получали по 300 — 400 г хлеба в день на работающего и 100— 200 г на иждивенца; распределялись и другие продукты[30]. На крестьян карточная система не распространялась. Спасаясь от голода и недоедания, жители многих деревень уходили в города, устраивались на работу.
Численность колхозного населения, трудоспособных и наличных дворов по нечерноземной зоне (на конец года, в тыс.)*
| 1945 г. | 1950 г. | 1953 г. | 1955 г. | 1958 г. | |
| Наличных дворов | 3937,5 | 3797,8 | 3297,4 | 3059,3 | 3057,6 |
| Население колхозов | 13424,7 | 13067,8 | 10177,6 | 9642,3 | 9393,4 |
| в том числе: мужчин | 1224,7 | 1867,1 | 1462,8 | 1584,6 | 1711,3 |
| женщин | 3941,7 | 3915,2 | 3131,7 | 2933,5 | 2741,2 |
| нетрудоспособных членов колхоза | 5166,4 | 5782,3 | 5186,9 | 4518,1 | 4452,5 |
| престарелых и нетрудоспособных | Нет св. | 1863,1 | 2013,1 | 1886,4 | 1958,6 |
| подростков в возрасте до 12 — 15 лет | 1453,7 | 1223,7 | 1256,5 | 867,5 | 529,6 |
| детей в возрасте до 12 лет | Нет св. | 3543,1 | 2363,5 | 2404,9 | 2452,7 |
* Таблица составлена по: РГАЭ. Ф. 74486. Оп. 7. Д. 1019 а. Л. 28-31, 37; Д. 1256. Л. 23-32, 90; Д. 1322. Л. 15-22; Д. 1471. Л. 9-16; Д. 1542. Л. 14-22; Д. 1597. Л. 34-42, 227-230.
Материальное положение колхозников зависело в основном от двух видов источников поступлений: оплаты труда в общественном хозяйстве и доходов с личного хозяйства. Фонд оплаты труда в колхозах формировался по «остаточному принципу». Ввиду того что после войны было много экономически слабых колхозов, оплата труда в них была чисто символической, как тогда говорили крестьяне: работаем просто «за палочки».
В 1950 г. в колхозах РСФСР фонд оплаты труда составлял 22,9% от денежного дохода, а в Нечерноземье — только 14,8%. Многое зависело от природно-климатических зон, специализации хозяйств и заготовительных цен на колхозную продукцию. Например, в колхозах Калининской области, специализирующейся на выращивании льна, фонд оплаты составлял 32% денежного дохода, а в колхозах Тульской и Калужской областей — 5,6 и 4,8% соответственно[31].
Оплата труда в колхозах состояла из двух частей: натуральной (выдача на трудодни зерна, картофеля, овощей, животноводческой продукции и т.п.) и денежной. Количество денег и продуктов, выдаваемых на трудодни, различалось по отдельным регионам и областям России; существовала многократная разница внутри областей и районов.
Данные годовых отчетов колхозов свидетельствуют, что за послевоенное пятилетие выдача зерновых выросла. В колхозах РСФСР зерновых и бобовых приходилось на один наличный двор 1,9 ц в 1946 г. и 5,7 ц в 1950 г; в центре Нечерноземья — 1,6 и 2 ц. В 1950 г. в среднем на душу наличного населения в колхозах РСФСР было выдано по 164 кг зерна, в центре Нечерноземья — по 98, в Поволжье — по 197, в Западной Сибири — по 243 кг зерна [32]. Как показывают материалы бюджетных обследований, поступления зерновых и бобовых из колхоза (на 90 — 98%) были единственным источником обеспечения хлебом колхозных семей[33].
Меньшее значение для семьи колхозника имели выдачи на трудодни картофеля. В 1950 г. на каждый колхозный двор в РСФСР от колхоза поступило 1,7 ц картофеля, в центре Нечерноземья — 4,3 ц; меньше его поступало в колхозах Севера и Северо-Запада[34]. Основным источником его поступления были приусадебные участки колхозников. Материалы бюджетных обследований семей колхозников показывают, что в 1950 г. на одну душу населения от колхоза поступило в среднем по 49 кг картофеля, а с приусадебных участков его было получено по 591 кг. От 80 — 90% овощей давали приусадебные участки[35]. Почти вся животноводческая продукция— молоко, мясо, масло и яйца— производилась в личных хозяйствах колхозников. В 1950 г. в Нечерноземье доля продукции животноводства личных хозяйств колхозников составила 46% к общей валовой продукции сельского хозяйства. В 25 нечерноземных областях личные хозяйства дали больше животноводческой продукции, чем колхозы[36].
В 1946— 1950 гг. денежная оплата в колхозах была низкой и не достигла довоенного уровня. В 1950 г. 26,3% колхозов РСФСР практически не выдавали колхозникам денег на трудодни; еще больше таких колхозов было в центре Нечерноземья - 39,5%[37].
К 1958 г. денежные доходы колхозов РСФСР выросли в семь раз, Нечерноземья — в 5,5 раза. Это позволило многим колхозам значительно увеличить денежную оплату труда колхозников. В РСФСР на один колхозный двор было получено из колхоза по 2418 руб. против 259 руб. в 1950 г. Если в 1946 — 1950 гг. в среднем по РСФСР на оплату трудодней ухолило около 30% совокупного годового дохода колхоза, то в 1958 г. — уже около половины. Со второй половины 50-х годов значение натуральной оплаты снижается и увеличивается выдача денег. Но если учесть, что на один колхозный двор приходилось не менее двух трудоспособных работников (а в колхозе работали подростки и часть нетрудоспособных), то в месяц приходилось не более 60 — 70 руб. на работника.
В 1959 г. 7,6% колхозов Российской Федерации переходят к новой форме оплаты труда — ежемесячной денежной оплате без начисления трудодней[38]. Кроме оплаты труда в колхозе, семья получала деньги и за работу в различных организациях, от продажи продукции личного подсобного хозяйства, пенсии и пособия от государства и колхозов. Общая сумма денежных доходов колхозников в среднем на одну семью по РСФСР составляла 5014,4 руб. в 1946 г. и 9488 руб. в 1959 г. За эти годы соотношение статей дохода и их значение для колхозной семьи были различны. Так, поступление денег за работу в колхозе увеличилось, в структуре общего денежного дохода составляло всего от 2,09% в 1946 г. до 39,3% в 1959 г. Главное значение для колхозной семьи имел доход от реализации продуктов личного подсобного хозяйства. В 1946 г. этот доход обеспечивал 65,1% денежных поступлений, снижаясь до 30,1% в 1959 г., что составляло меньшую часть по сравнению с поступлениями из колхозов[39]. Это было связано главным образом с административными притеснениями личных подсобных хозяйств в конце 50-х годов.
Подспорьем для бюджета колхозной семьи были поступления из общественных фондов потребления: пенсии и пособия из государства и от колхозов. В первые послевоенные годы существовали фонды помощи семьям инвалидов и погибших воинов; они периодически оказывали денежную и материальную помощь семьям погибших колхозников. Государственным пенсионным обеспечением пользовались только инвалиды Великой Отечественной войны. Пенсионное обеспечение по старости от государства колхозники не имели, за исключением председателей колхозов, специалистов сельского хозяйства и механизаторов, перешедших в колхозы после реорганизации МТС.
Во второй половине 50-х годов в некоторых колхозах стали создаваться специальные страховые и пенсионные фонды, за счет средств которых оказывалась помощь престарелым и инвалидам. В 1958 г. меньше половины колхозов оказывали помощь в порядке пенсионного обеспечения. В центре Нечерноземья в среднем один престарелый или нетрудоспособный колхозник получал продуктов и денег на сумму 482 руб. в год, по РСФСР — около 700 руб. В 1959 г. уже 70% колхозов РСФСР выплачивали пенсии по старости, пособия по временной нетрудоспособности и женщинам по беременности и родам[40]. Таким образом, проблема пенсионного обеспечения колхозников так и не была решена, что ставило их в неравное положение с рабочими и служащими и являлось одной из причин ухода колхозников на работу в госпредприятия. В среднем на одного колхозника размеры общественных фондов потребления были в два раза ниже, чем на одного работника промышленности[41].
Хотя за 1946— 1958 гг. доходы колхозников и членов их семей выросли, тем не менее совокупный доход большинства колхозных семей в конце 50-х годов составлял не более 2/3 - 3/4 от средних заработков рабочих совхозов и менее половины от зарплаты рабочих промышленности[42].
Для того чтобы полнее представить материальное положение крестьянства, необходимо рассмотреть структуру расходов колхозных семей, уровень потребления продуктов питания и товаров промышленного производства.
Бюджетные обследования семей колхозников по ряду областей РСФСР свидетельствуют, что важной статьей расходов были затраты на поддержание личного подсобного хозяйства: покупку скота, птицы, семян, различного инвентаря и строительных материалов.
Значительная часть бюджета колхозников уходила на оплату сельскохозяйственного налога, страховых платежей и подписку займов. В 1945 г. в среднем по РСФСР каждый крестьянский двор израсходовал на это 32,8% расходной части бюджета. Некоторым облегчением для колхозников была отмена в 1946 г. военного налога, который составлял до 10% всех платежей[43]. В 1950 г. налоги и сборы составляли уже 16,6% расходов колхозной семьи. После 1953 г. была значительно снижена и ставка сельхозналога. Если в 1945 г. на его уплату крестьянский двор расходовал в среднем 726 руб., то в 1959 г. — 350 руб.[44]
Большая же часть денежного доходов уходила на питание, хотя такие продукты, как молоко, мясо, картофель и овощи, давало личное подсобное хозяйство.
В первые послевоенные годы приходилось покупать больше хлебных изделий, овощей, мяса и сала. В ряде областей Нечерноземья в 1946— 1948 гг. на эти цели уходило 50 — 65% всех денежных затрат. В последующие годы расходы на питание в большинстве семей колхозников мало изменились[45].
В первое послевоенное пятилетие структура питания колхозников была малокалорийной и однообразной. В 1950 г. в среднем на одну душу в месяц потреблялось 14,2 кг муки (хлеба), 23,3 кг картофеля, 715 г крупы, 3,6 кг овощей, 10 кг молока, 1,3 кг мяса, 3 яйца и незначительное количество таких продуктов, как масло растительное и животное, рыба, сахар и кондитерские изделия[46].
В 50-е годы питание колхозников улучшилось, стало более калорийным и разнообразным[47]. Повысилась покупательная способность деревни. Традиционными товарами крестьянского спроса были соль, мыло, керосин, хлопчатобумажные ткани, хотя крайне мало приобреталось таких товаров, как одежда, обувь, мебель, культтовары и т.п. На покупку товаров легкой промышленности крестьянская семья израсходовала в 1960 г. в среднем по РСФСР 18,5% своего годового бюджета против 10% в 1950 г. В 1960 г. колхозники израсходовали на питание 58,1% денежных средств, на приобретение одежды, обуви и белья— 15, на покупку товаров культурно-бытового назначения — 4,4%[48].
Уровень жизни людей во многом зависит от благоустроенности жилья и развития бытовой сферы. После войны проблема жилья в деревне стояла остро[49]. В областях и районах, которые больше всего пострадали от войны и оккупации, требовалось не только восстанавливать, но и заново строить жилье. Строительство жилья велось как силами колхозов, так и самими колхозниками[50]. Наряду со строительством новых домов колхозники перестраивали старые. На смену крышам из щепы и соломы появились крыши, покрытые шифером. Тем не менее в деревнях в основном по-прежнему преобладали дома, построенные в 20 — 30-е годы.
В 50-е годы в связи с укрупнением колхозов началось сселение мелких деревень на центральные усадьбы, остальные отдаленные стали называться неперспективными. Центральные усадьбы застраивались современными домами и объектами соцкультбыта, а «неперспективные» деревни постепенно угасали. Из таких-то деревень и уходила колхозная молодежь в город. Бичом российских деревень было и остается бездорожье. Несмотря на частичное восстановление и строительство новых дорог, эта проблема не решена.
В 1958 г. в Российской Федерации на селе электрическим освещением пользовалась только треть домов[51]. В 1958 г. в сельской местности РСФСР насчитывалось 164 тыс. телевизоров[52]. Но этого было мало, чтобы задержать молодежь на селе.
Особенно плохо развивалась в деревнях сфера бытовых услуг, крайне мало было ремонтных мастерских, парикмахерских, столовых и т.п. Приходилось из-за каждой бытовой мелочи ехать в город. Медицинское обслуживание резко отставало от городского. В 1958 г. в среднем по стране на 10 тыс. сельских жителей приходилось 57,7 больничных коек, на горожан — 92. В Российской Федерации на 10 тыс. населения приходилось 17 врачей, в том числе в городах 31, на селе только три[53]. Не хватало в деревне среднего медперсонала, медицинского оборудования, лекарств. Практически не проводилась лечебно-профилактическая работа.
В целом в 1946— 1958 гг. условия жизни российского крестьянства улучшились, но деревня продолжала отставать от города по уровню торгового, бытового и медицинского обслуживания. Все это в конечном счете влияло на сокращение крестьянского населения.
Культурно-просветительная работа на селе осуществлялась через систему клубных учреждений, библиотек, печать и радио. После войны большинство культурно-просветительных учреждений находились в запустении. В деревне не хватало необходимого — киноаппаратуры, радиоприемников, книг и журналов.
Одной из главных задач культурного строительства на селе в послевоенный период было восстановление и строительство новых современных клубов и домов культуры. Из-за недостатка государственных учреждений культуры некоторые колхозы стали строить клубы и дома культуры на свои средства. Только в колхозах Нечерноземья расходы на эти цели возросли с 29,2 млн руб. в 1951 г. до 71,6 млн руб. в 1958 г. Всего в РСФСР в 1957 г. имелось 25,3 тыс. клубных учреждений, а в 1959 г. работало 66,2 тыс. клубов, принадлежащих различным ведомствам[54]. Большинство клубов в эти годы имели слабую материальную базу, располагались в старых и неприспособленных помещениях.
Лекционная работа в деревне носила ярко выраженный идеологизированный характер. Этой же задаче была подчинена и работа сельских библиотек, кино. Эффективность культурно-просветительной работы была невысокой. Как правило, клубные мероприятия в основном посещала молодежь. Пожилые и семейные большей частью в свободное время работали в личном подсобном хозяйстве, занимались бытовыми вопросами или отдыхали дома. Культурное развитие деревни продолжало значительно отставать от города. Не случайно крестьяне бежали в города.
Следовательно, хотя восстановление сельского хозяйства к началу 50-х годов в основном завершилось, процесс раскрестьянивания деревни продолжался нарастающим темпом. Отток сельского населения в города и на промышленные стройки все более возрастал.
Н.С. Иванов, кандидат исторических наук, доцент
1 Сельское хозяйство СССР: Стат. сб. М, 1971. С. 34.
2 Попов В.П. Российская деревня после войны (июнь 1945 - март 1953): Сб. док. М., 1993. С. 35-36.
3 См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1985. Т. 7. С. 114.
4 Отечественные архивы. 1993. № 2. С. 37 - 38; Попов В.П. Указ.соч. С. 171.
5 ведомости Верховного Совета СССР. 1948. 17 июля; Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР за 1950 г. М., 1951. С. 108; Попов В.П. Указ. соч. С. 148,149.
6 См.: КПСС в резолюциях... Т. 8. С. 313.
7 Подсчитано по: Сельское хозяйство СССР. М., 1960. С. 226 — 227.
8 Б е з н и н М.А. Крестьянское хозяйство в российском Нечерноземье, 1950 - 1965 гг. М., 1990. С. 5-6.
9 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019 а. Л. 29.
10 50 лет Вооруженных Сил СССР. М., 1968. С. 479.
11 Земсков В.Н. К вопросу о репатриации советских граждан, 1944-1951 гг. //История СССР. 1990. № 4. С. 30; Аргументы и факты. 1989. № 45.
12 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д 1019 а. Л. 25-30,41; Д. 1257. Л. 92-95.
13 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д 6428. Л. 152; Д 6510. Л. 1-2; Д. 6606. Л. 3-4; Д. 6729. Л. 1-2; Д 6828. Л. 10-11; Д 6915. Л. 14-15.
14 Хлусов М.И. Развитие советской индустрии, 1946 — 1958 гг. М., 1977. С. 118-120.
15 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 34; Д. 1256. Л. 28; Д. 1322. Л. 22-29; Д. 1394. Л. 48-51; Д. 1471. Л. 9-12; Д. 1542. Л. 14-17.
16 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 25; Д. 1256. Л. 20-21; Д. 1314. Л. 10-12; Д. 1471. Л. 8-10; Д. 1542. Л. 10-14; Д. 1597. Л. 16-20.
17 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1597. Л. 9- 10; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6828. Л. 1-2; Д. 6915. Л. 9-10; Д. 7007. Л. 8-19.
18 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 25; Д. 1256. Л. 20; Д. 1344. Л. 8-10; Д. 1471. Л. 8-10, Д. 1542. Л. 12-14; Д. 1597. Л. 18-20.
19 РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1597. Л. 14-15.
20 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 35; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6518. Л. 41-42; Д. 6730. Л. 25-26; Д. 6915. Л. 243-244.
21 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 28; Д. 1257. Л. 23; Д. 1322. Л. 7-9; Д. 1394. Л. 20-23; Д. 1471. Л. 9-12; Д. 1542. Л. 14 -17; Д. 1597. Л. 227 - 230.
22 Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. М., 1962. С. 42.
23 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1019а. Л. 29; Д. 1256. Л.24; Д. 1322. Л. 11-14; Д. 1471. Л. 13-16; Д. 1542. Л. 18-20; Д. 1597. Л. 38-40.
24 Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. С. 152-159.
25 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1256. Л. 30; Д. 1597. Л. 38 —40; Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву, середина 40-х —начало 60-х годов. М., 1992. С. 106.
26 Там же.
27 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1256. Л. 32-38; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6915. Л. 83, 91-99.
28 РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 1. Д. 1154. Л. 87.
29 Волков И.М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. М., 1972. С. 26.
30 РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 1. Д. 1154. Л. 87 - 88.
31 Там же. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1018а. Л. 86-87.
32 Там же. Д. 10196. Л. 93,96,99.
33 Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 138.
34 РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1018а. Л. 100.
35 Там же. Ф. 1562. Оп. 324. Д. 4145. Л. 170.
36 Б е з н и н М.А Крестьянский двор российского Нечерноземья в 1950-1965 годах //Отеч. история. 1992. № 3. С. 17.
37 РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 10896. Л. 100.
38 Там же. Д. 1257. Л. 36-37; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6924. Л. 263 - 264; Д. 7007. Л. 22 - 23.
39 Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 142-143.
40 ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6924. Л. 180-188.
41 Алексанов П.А Развитие социального обеспечения советского крестьянства //Вопр. истории. 1974. № 9. С. 26.
42 Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 42.
43 РГАЭ. Ф. 7730. On. 3O. Д. 988. Л. 1 -2.
44 История крестьянства СССР: Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества, 1945 г. — конец 50-х годов. М., 1988. Т. 4. С. 182; Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 152; РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 30. Д. 988. Л. 1.
45 Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 153.
46 РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 324. Д. 4115. Л. 163-164.
47 Вербицкая О.М. Указ. соч. С. 154-155.
48 Л а г у т и н Н.С. Проблема сближения уровня жизни рабочих и колхозников. М., 1965. С. 14.
49 Народное хозяйство СССР в 1960 г.: Стат. сб. М., 1961. С. 809.
50 Очерки истории Тульской организации КПСС. Тула, 1967. С. 547; Очерки истории Рязанской организации КПСС. М., 1974. С. 74; Очерки истории Брянской организации КПСС. Тула, 1967. С. 123; Народное хозяйство Московской области: Стат. сб. М., 1964. С. 85.
51 Маслова Г.С. Селения и постройки колхозов Московской области // Сов. этнография. 1951. № 2. С.6 —47.
52 РГАЭ. Ф. 486. Оп. Д. 596. Л. 40-41; Электрификация СССР. Л., 1970. С. 82; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6828. Л. 238; Народное хозяйство РСФСР в 1958 г.: Стат. ежегодник. М., 1959. С. 365
53 Здравоохранение в Российской Федерации. 1961. № 1. С. 3.
54 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 7. Д. 1257. Л. 46; ГАРФ. Ф. 310. Оп. 1. Д. 6922. Л. 54.
Иванов Н.С. Раскрестьянивание деревни (середина 40-х годов — 50-е годы) // Судьбы российского крестьянства. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т. 1995. - С. 416-436.